Виктор Шрайман:

Кукольный театр – это рождение образа в режиме он-лайн

Люди и куклы. Человек и его подобие. На этом подобии разные времена играли по-своему. Когда-то именно куклам дозволялось то, что по цензурным соображениям не могли произнести люди. В советскую эпоху кукольный театр был сведен к варианту «Спокойной ночи, малыши».  В новое российское время уже три десятилетия куклы разрушают стереотипы и раздвигают границы жанров.

В историю кукольного театра Виктор Шрайман вошел давно и надолго, наверное, навсегда. Основатель и первый режиссер театра куклы и актера «Буратино». Член жюри национальной театральной премии «Золотая маска». Вице-президент международного фестиваля «КукАрт», автор учебных пособий по театральному мастерству. Но, прежде всего, он разрушитель стереотипов. Не потому что борец по натуре. Просто у него есть свой четкий взгляд на кукольный театр как вид искусства и творческие возможности, чтобы свою позицию отстаивать «словом и делом», выступлениями и спектаклями.

С Виктором Львовичем мы встретились в Екатеринбурге на международном фестивале «Петрушка Великий», который в режиме биеннале собирает лучшие спектакли жанра не только по стране, но и за ее пределами, и демонстрирует тенденции как российского театра кукол, так и мирового: (из 15 спектаклей-участников 5 – иностранные).

— В представлении многих кукольный театр – первый театр, в который приходит человек. «Игры в куклы» считались прерогативой детского возраста. Сейчас же афишу театров кукол, а их в России около ста, на 50 процентов составляют произведения для взрослых…

— Кукольный театр исторически возник как действие, рассчитанное на зрелую публику. Было время, когда на его представления дети не допускались! Он вырос из культовых обрядов, мистических традиций разных народов. Парадокс, но театральные возможности куклы шире человеческих. Она легко трансформируется, меняет размер, может взлетать, исчезать. Она сама по себе уже символ, а человеку-актеру еще нужно здорово потрудиться, чтобы разъяснить зрителям, какую идею он несет. Куклы представляют сконцентрированный образ сути.

Я любил этот вид искусства и до сих пор люблю – сейчас в основном как эксперт и зритель. Знаете, что происходит во время кукольного действа? Одухотворение мертвой материи. Это мистическая акция, когда через руку артиста в куклу входит душа. До сих пор такому чуду удивляюсь.  Но это взаимное влияние. Я сам начинал как актер и всегда поражался воздействию куклы:  не только вы играете ею, но и она вами: определяет обстоятельства, подсказывает манеру поведения. Восприятие зрителя в результате удваивается: с одной стороны, он понимает, что перед ним игра, не взаправду, с другой стороны, наблюдает реальный процесс оживления материи.  Если театр драматический изучает в основном отношения между людьми, то куклы обращаются напрямую к проблемам более высокого порядка: человек и космос, человек и идеал. Инфантильное отношение к театру кукол я ненавижу. Куклы – это серьезно.

Куклы бывают разными...

— Виктор Львович, куда движется современный кукольный театр?

— Наблюдаются две основные тенденции. Первая – внимание к серьезной драматургии. В афише нынешнего фестиваля произведения Достоевского, Уайльда и даже Гомера и Софокла. Обращение к великой литературе становится системным. Не так давно я вернулся с фестиваля в Оренбурге, посвященного исключительно кукольным постановкам для взрослых, там в авторах значились Шекспир, Гоголь, Лермонтов. Это связано с потребностью расширить содержательные рамки кукольного театра.

Вторая же тенденция касается расширения рамок видовых. Происходит синтез, микст разных видов искусства. Кукольный театр на свою сцену впускает – все. Это не самоцель, а способ выразить свое отношение к миру, к действительности. Если бы мы с вами оказались в стране, язык которой знаем не очень хорошо, чтобы объясниться, в ход пошли бы жесты, мимика, движения. Задача микста искусств, который сегодня наблюдается повсюду: высказаться и быть понятыми максимально точно наибольшим количеством людей.

Спектакль "Фаустус!"

— Именно эти два качества: серьезные темы и свобода в выборе выразительных средств – четверть века назад сформировали такое понятие в отечественном кукольном театре, как «уральская зона», представителем которой вы являлись…

— Понятие уже уплыло в историю, но это тот джин, который был выпущен из бутылки, и обратно его «не загнать». Я работал в Магнитогорске, куда приехал по предложению директора, хотя раньше и города такого не знал: привлекла возможность построить театр с нуля. В этот же период создавали свой неповторимый творческий мир в Екатеринбурге Роман Виндерман, в Челябинске – Валерий Вольховский. Надеюсь, нам удалось в корне изменить представление о кукольном искусстве, которое вышло в новое художественное пространство. Уровень явления давно перерос региональный. Сегодня современно мыслящие режиссеры осознают, что профессия кукольника – мистическая, они не скованы в использовании выразительных средств. На сцену, если того требует идея постановки, могут  выходить не куклы как таковые, а актеры, «играющие кукол».

— Как вы оцениваете место современного российского театра кукол в мировом культурном пространстве?

(Вздох)

— Из опыта я вывел формулу: если на фестивале найдется 2-3 качественных спектакля, он состоялся. Оно и понятно: хорошего много не бывает, а лучшее – всегда эксклюзив. Могу сказать, что последний «Петрушка Великий» продемонстрировал больше интересных работ, чем мной установленный внутренний минимум. А вообще после фестивалей порой возникает странное ощущение, как будто ты из года в год смотришь один и тот же спектакль. Сохраняется еще снисходительное отношение к жанру как к «уменьшенной копии» драматического: мол, кукольный театр такой милый, как ребенок, ему многое можно простить.

Еще и еще раз подчеркиваю: кукольный театр – самодостаточный вид искусства. В нем повышенный градус условности, и это его качество «словлено» временем. В Европе куклы – на волне, популярны, актуальны, многолики. Кукольный театр там является престижным видом искусства. Отечественные же коллективы продолжают жить и работать в привычном ключе, они сильны традициями, но не новациями.

Во всем мире кукольные театры существуют преимущественно в семейном варианте или в виде небольших трупп по интересам. Единственной страной, сохранившей репертуарные кукольные театры, остается Россия. Это, конечно, положительное наследство советской эпохи, которое нужно беречь. Но при этом отдавать себе отчет, что большое – оно менее мобильное, более консервативное.

Только бы не создалось впечатление, что в российском кукольном мире все плохо – нет! Есть интересные творческие коллективы, есть несколько громких режиссерских имен, которые рождают яркие явления. Олег Жюгжда (правда, он из Белоруссии, но часто работает на сценах российских театров).  Александр Борок (правда, в последние пару лет он не на виду). Евгений Ибрагимов (ох, теперь он в Чехии). Владимир Бирюков, обладатель уже второй «Золотой маски»… Но, помимо них, действует относительно безликая масса тех, кто пекут однообразные спектакли, как хозяйка на кухне блины.

"Человек в футляре"

— В чем, по-вашему, причина этого?

— Во-первых, в недостаточной престижности кукольного вида искусства. Во-вторых, в отсутствии школы. Ушел из жизни Мастер, Михаил Королев, блистательный режиссер, педагог и теоретик, создавший единственную в СССР специализированную кафедру (все мы у него в свое время учились), и преемственность прервалась. На всю огромную страну лишь в двух театральных вузах готовят кукольников, заочно же научить режиссерской или актерской профессии проблематично.

— Виктор Львович, мы много говорили о куклах для взрослых. А как же дети? Для них по-прежнему через кукольный театр открываются  (или не открываются) двери в мир театра как такового.

— Мне нравится формула Сергея Образцова, он вообще мой кумир: «Театр занимается не эстетическим воспитанием, а этическим – эстетическими средствами». Воспитательное значение кукольного театра огромно, ведь он воздействует через сердце – на голову, на мышление, на установки человека. Спектакль – это мэсседж, который идет со сцены в зал в образной упаковке. Кукольный театр обязан быть нравственным. У меня самого росли дети, и я никогда не привел бы их туда, где издеваются над хромым или заикой, где допускаются националистические заявления, звучат грубые выражения, в культ возводится жестокость. Это одна из причин, по которой меня привлекает качественная литературная основа для спектаклей: во-первых, классика содержательна, во-вторых, художественна, в-третьих, нравственна.

— А подростки? Вот, наверное, редкие гости в театре кукол?

— Подростки были и остаются для искусства, к сожалению, «мертвой зоной». Самая сложная наша публика. Первая задача – привести их в театр; решить ее можно только совместно со школой, с педагогами. Вторая задача сугубо театральная – представить материал, который заденет ребят за живое. Когда это удается, подростки становятся нашими верными зрителями, эмоциональными и сопереживающими. Сейчас же у нас появился мощный конкурент – интернет. Вызовы интернета реальны. В технической оснащенности соревноваться с компьютерами бесполезно. Противопоставить технике можно лишь то, чем она не обладает по определению – живой дух. Ведь что происходит в кукольном театре ежевечернее? Рождение образа в режиме он-лайн. В этом живом процессе участвуют «здесь и сейчас» и актеры, и зрители, и, конечно, куклы.

Но если вы меня спросите, нужно ли ориентироваться на зрителя, я отвечу: нет. Не это главное. Постановщик должен верить себе. Он может ошибаться – но не приспосабливаться. Работая над спектаклем, он вряд ли думает над тем, как бы привести в театр побольше зрителей. Режиссеры ставят спектакли – ну как люди разговаривают. Обычно люди общаются на вербальном уровне. Музыкант «говорит» звуком, художник – цветом. Язык театра же – это синтез: литературной основы, режиссерских приемов, сценографии, музыки, пластики.

— Виктор Львович, каковы основные темы вашего «разговора», авторского высказывания?

— Они с течением жизни менялись. В то время как западноевропейские режиссеры занимались экзистенциальными вопросами: жизнь, смерть, отношения с Богом; — мы тренировали свои мускулы на борьбу. Ситуация в стране изменилась, давно нет смысла ломиться в открытую дверь. И у нас на первый план стали выходить «вечные темы».

Например, сейчас я, являясь художественным руководителем Нижегородского театра юного зрителя, репетирую «Кабалу святош» по произведению Булгакова. История, которую я вижу, не формулируется для меня лишь как традиционное противостояние «художник и власть». Конфликт художника, Мольера, не с властью как таковой, а с ничтожеством, обладающим огромной силой, наделенной административным ресурсом. И еще меня интересует тема: интрига убивает.

Напомню истину. Театр – не отражающее зеркало, а увеличительное стекло. Он не копирует действительность, а выпукло, образно показывает то, что волнует художника, зрителя, общество.

Опубликовано Учительская газета, октябрь 2014