21 февраля известному екатеринбургскому художнику Герману Метелеву исполнилось бы 70 лет. К юбилею было подготовлено несколько экспозиций, посвященных его творчеству. Большой выставочный зал Екатеринбургского музея изобразительного искусства заполнился живописными, графическими полотнами Метелева, а также скульптурами и ювелирными украшениями. В Ирбите открылась выставка графики и живописных работ из коллекции семьи Брусиловских. Аукцион «Татьянин день» в этом месяце также проходил под знаком произведений Германа Силиверстовича. Февраль в Свердловской области выдался по-настоящему «метелевский», а это значит: эмоциональный, внутренне напряженный, неординарный.

 Мэтр о мэтре

На открытии выставки в ЕМИИ выступали организаторы экспозиции и чиновники, искусствоведы и просто зрители – очередь в музей стояла на улице, подобного давно не видели. Но главные слова были сказаны его коллегами, соратниками, друзьями – художниками.

Виталий Волович знал Германа Метелева с тех лет, когда одному было 18 (Виталию), а второму лет 10 (Герману). У них были общие интересы – мир изобразительного искусства, но пути они выбрали разные. Тем не менее, всегда интересовались работами друг друга, делились планами. Виталий Михайлович после каждой новой выставки произносил фразу: «Герка, я тебя поздравляю!». И хотя теперь адресовать ее было некому, Виталий Михайлович вновь поздравлял художника. Даже для него, хорошо знающего творчество Германа Силиверстовича, обнаружились новые черты.

«Выставка получилась замечательная. Все талантливо, ярко, все свидетельствует о напряженной внутренней жизни.

Плотная дружба между нами продолжалась четыре, нет, пять десятилетий. Дружба, необходимая мне и, я надеюсь, ему тоже. С Герой было очень интересно разговаривать, он был всегда переполнен идеями. Сложная в духовном смысле фигура, сложный характер, в постоянных внутренних исканиях. Никогда не изменяющий самому себе.

Волович на открытии выставки

В обществе человек вольно или невольно становится конформистом. Приходится учитывать признанные мнения, совершать поступки, которых ждут окружающие. В результате один человек похож на другого, индивидуальности стираются. Гера – одна из самых ярких личностей, которые я знал. Он не пристраивался к коллективу, к обществу. Не ограничивал себя конформистскими условиями, рамками конъюнктуры. Конечно, с ним не всегда было легко. Но излишества проявления характера извинял артистизм, то, как он говорил, поступал, одевался, работал.

В костюме он выглядел совершенно светским человеком. В деревне мы видели его в войлочной шляпе и кирзовых сапогах, он напоминал крестьянина из оперы «Борис Годунов». Но самый глубокий артистизм ощущался в его работах. Он умел высказаться абсолютно полно.

Известно, что художник становится художником не тогда, когда начинает рисовать, а когда понимает, что ему невозможно не рисовать. Чем богаче личность, тем интереснее результат творчества. Герман был одарен невероятными профессиональными качествами. Думаю, это блистательно реализованная жизнь».

«Что» и «Как»

 …Проходя по залу Музея Изо, стоя перед картинами Метелева, вновь получаешь подтверждение тривиальной, в общем-то, но всегда актуальной мысли о том, что в искусстве главное не «что», а «как». Содержание изображаемого может быть «высоким» и «низким», бытовым и философским. Дело не в этом. Дело в той кисти, которая писала «высокое» или «низкое», в той руке, которая этой кистью водила, в той натуре, которая двигала руку.

Метелев писал «по-своему» и тогда, когда большинство писали «как принято», как сказано, по определенному эстетическому шаблону, названному искусствоведами социалистическим реализмом. Не только Метелев, конечно, но и Виталий Волович, Миша Брусиловский, они-то и вписаны в историю уральской живописи. Настоящий художник, он вне времени, потому что живет в своем собственном времени и не мечется в попытках пристроиться к моменту.

Картина «Данте и Вергилий в аду» датирована 1971 годом, но и выбор темы, и ее разработка делают ее абсолютно современной, написанной словно несколько лет назад. Это сегодня молодые смело выбирают подобный стиль. Работа 1977 года «Загрузка нагревательной печи» противоречит сугубо «производственному» названию, она совершенно отлична от километров полотен о горячих заводских буднях.

В советские времена «несоциалистический», вне политических установок, истинный человеческий реализм поражал и даже вызывал скандал. Как, например, полотно «Сорок первый год». Войну было принято изображать с позиции народного героизма, а не конкретного человека, для которого это тяжелая и страшная работа, и каждое биологическое существо по естественным причинам противится насильственной смерти. Когда на произведение смотришь издалека, оно создает цельный образ войны, если же рассматриваешь вблизи, картина войны распадается на отдельные дни, эпизоды, судьбы. Как и другая картина Метелева – «Битва за Родину».

Фрагмент картины Метелева

Общее через частное – этот же прием действует в большом полотне «Театр». Художник практически в каждой своей работе достигает высокого уровня обобщения: «Весна», «Про великого Полоза», полиптих «Страницы великой жизни», состоящий из пяти частей: Благовещение, Рождество Христово, Распятие, Оплакивание, Вознесение.

Автопортрет

Говорят, писатель всегда пишет о себе, художник всегда изображает себя. Конечно, это так: творцы различными художественными средствами рассказывают о том, что волнует именно их, параллели неизбежны, даже если они не очевидны.

Германа Силиверстовича жанр автопортрета интересовал особенно. Его знаменитые автопортреты представляют сложный мир художника, и не только конкретного, Метелева, а художника как некоего человеческого вида. «Автопортрет» 1971 года. Что в голове и в сердце у 33-летнего человека? Краски, окна на улицу и в мир, книги, цепи, ключи (от какой дверцы, тайны, от какого сердца?), многоэтажки, спирали бытия…

Самое известное его изображение себя относится к 1974 году – «Автопортрет. Осень». Картина удивительна тем, что художник на ней стоит к зрителю спиной, и все, чем он живет, мучается и радуется: поиски и утраты, сложные отношения с музой-женщиной, которая и вдохновляет, и сдерживает, утяжеляет кисть, весь его противоречивый мир – переданы через «говорящую», почти кричащую спину. На мой взгляд, этой единственной работы оказалось бы достаточно, чтобы имя Германа Метелева никогда не забывалось поклонниками искусства.

Но лик автора угадывается и в полотнах, автопортретами не являющихся. Кудрявость и бородатость, особая «косматость» Метелева узнаваемы в образах Диогена, Великого Полоза и других его героев. Наверное, все дело в том, что у художников, мыслителей, людей, глубоко и трудно рефлектирующих, есть нечто общее в выражении лица, какими бы разными физиологическими чертами они не обладали. Это выражение Духа, одухотворенности, энергетической мощи и скромности одновременно.

Автопортрет Метелева

Многообразие

Ровно пять лет назад на той же площадке и теми же организаторами устроенная (музей Изо и аукционный дом «Моби-арт») проходила тоже большая юбилейная выставка Метелева в честь его 65-летия. Но нынешняя – самая полная: она отражает все многообразие сделанного художником, начиная с 60-х годов прошлого столетия. Представлены станковая и монументальная живопись, скульптура, инсталляции, графика.

Графика Метелева, впервые поданная в таком объеме, для многих, даже неплохо знающих его творчество, стала открытием. Иллюстрации к «Божественной комедии», эскизы и наброски, имеющие самостоятельную ценность. Искусствовед Галина Холодова так пишет о триптихе по мотивам романа Булгакова «Мастер и Маргарита»: художник не просто иллюстрирует литературное произведение, а создает его образ, делая главным героем изображаемого самый дух романа, представляя не отдельные страницы, а многомерное пространство книги.

«Г. Метелев: Екатеринбуржец. Выпускник Санкт-Петербургской Академии художеств. Живописец. График. Монументалист. Скульптор. Ювелир. Философ. Лирик. Учитель. Артист. Мастер слова. Мастеровой. Интерактивист. Отшельник. Интеллектуал. Эстет. Гений… Гением его считают многие». Так написал о Германе Силиверстовиче и многообразии его проявлений А. Степанов.

Признание

Несколько лет назад я беседовала с Татьяной Егеревой, создателем и директором Аукционного дома «Моби-арт Татьянин день», о признании и непризнании таланта. Татьяна Юрьевна убедительно говорила, что непризнанных гениев не бывает, таковыми считают себя лишь те, кто не состоялся. «Где вы видели непризнанного гения, покажите мне? – эмоционально высказывалась Татьяна Юрьевна. – Вот Метелев, он гений, и это все знают».

Талант Германа Силиверстовича, действительно, признан на разных уровнях, хотя он, казалось, к тому и не стремился. Он стал лауреатом премии Геннадия Мосина, лауреатом премии губернатора Свердловской области в сфере литературы и искусства. Но, что самое важное, он признан профессионалами в искусстве – искусствоведами, коллегами, и дилетантами в искусстве, но любящими и понимающими живопись – то есть «профессиональными зрителями». Не случайно его работы хорошо покупались и покупаются, не смотря на достаточно высокие цены.

Мне довелось брать интервью у Германа Силиверстовича, и говорили мы как раз о «продаже искусства». Сегодня его картины находятся во многих государственных и частных музеях. Но продавать их он не любил, расставался тяжело, как бы вынуждено. Иногда – дарил.

Из беседы четырехлетней давности с Германом Метелевым.

«- Если к вам придет человек и пожелает приобрести работу, нет никакой гарантии, что это ему удастся?

— Никакой. Это зависит только от меня. Мне очень важно: к кому, куда может уйти картина. И не очень важно, за сколько. Я про это ничего не понимаю. Может быть, за символическую цену, за три рубля, если она мне дорога.

— Чем дороже, тем дешевле?

— Тут нет никакой логики. Тут есть состояние и отношение. Вы мне лезете под кожу. У меня болезненные отношения с миром и с людьми в этом мире. Тем более когда речь идет о продаже. Однозначно сказать: продаю или не продаю – невозможно. Ну как же нет, когда да? Ну как же да, когда нет? Надо учитывать еще одно обстоятельство: я профессионал. Я должен работать, а не тратить время на что-то другое, на разговоры о продаже. Профессионал, он и голодный – профессионал. А любитель, он и сытым остается любителем.

— Но вы, надеюсь, голодным не остаетесь?

— Всякое бывает. Тогда я огородом занимаюсь».

Из недавней беседы с Татьяной Егеревой.

— Как вам кажется, легко или трудно выстраивались у Германа Метелева отношения с «новым временем»?

— Вы знаете, оно не было ему чуждо. Но он же философ, во все процессы вникает глубоко. Поэтому легко ему не бывало никогда.

Есть известное высказывание об актерах. Плохие актеры владеют двумя-тремя штампами. Хорошие – 25 штампами. А настоящие актеры каждый раз проживают роль заново. Так вот, Герман Силиверстович каждую «роль», картину, день проживал заново: любой изгиб, мелочь, подробность. Наверное, поэтому у него много автопортретов: он изучал мир через себя. Не себя в мире, а мир через себя. И во многих работах присутствует обращение к математическим фигурам, потому что он искал равновесия, желал пощупать систему, отыскать баланс в существовании.

— Нашел ли он, или это вечный процесс?

— Я думаю, человек ищущий не может быть гармоничным, спокойным и удовлетворенным. Рефлексия порождает страдание. Мир несовершенен, и для художника это болезненно. В принципе, это нормально. Когда не болит, возникает некий автоматизм. У художника «болит» всегда, поэтому он творит.

Опубликовано в журнале «Уральский федеральный округ», 2010 г.