Обреченные выжить*

(*заголовки представляют собой названия фильмов — участников фестиваля)

Фестиваль документального кино ведает про сегодня, но не указывает путь в завтра

 Поздно вечером приличного вида женщина вошла в магазин и положила в корзинку: бутылку водки; упаковку селедки; подумала и прихватила еще банку маринованных огурчиков, в общем, классический выпивошно-закусочный набор.

Этой женщиной была я, и вышла я с фестиваля документального кино «Россия». Стресс от России, увиденной на экране, был столь силен, что его требовалось устранять коренными русскими методами.

 Непосредственные заботы

Вообще фестиваль удался. В Екатеринбурге «Россия», главный документальный кинофорум страны, проводится далеко не первый год. Когда-то ему требовалось доказывать свой статус, потом подтверждать его, а сейчас фестиваль достиг столь зрелого состояния и прочного авторитета, что может позволить себе заняться самосовершенствованием. Конкурсные фильмы демонстрировались дважды и в двух залах Дома кино (один давно перестал вмещать всех желающих) – очень удобно. Показы предварялись стильной заставкой. Открытие превратилось в яркое самодостаточное действие, почти шоу. Уровень организации фестиваля в целом стал не провинциальным (ну разве за исключением работы с прессой). Закономерно, что «Россия» была принята в Европейскую координацию фестивалей.

Документальное кино сегодня называют разведчиком игрового. В эти дни жанр авансом услышал в свой адрес немало лестных слов: что доккино пребывает на подъеме, что оно указывает вектор движения и жизни, и кино, а фестиваль, таким образом, есть вектор вектора. Ведь из 270 картин были отобраны 38 самых ярких, самых мастеровитых и, как я предполагала, самых актуальных.

 Про тех, кто курит, пьет и матерится

Прошлый фестиваль завершился скандалом: его президент Клим Лаврентьев снял с себя полномочия и ушел, «хлопнув дверью» в знак несогласия с жюри, которое лучшим фильмом признало богатую ненормативной лексикой «Мирную жизнь». Патриарх российского кино продолжал помогать очередному фестивалю в период его организации, но смотреть фильмы не приехал – и был прав, иначе ему пришлось бы пережить еще один натиск суровой реальности. Особые выражения, прославившие русский язык не менее Толстого и Достоевского, ненавязчиво присутствовали в доброй половине картин. «Про тех, кто курит, пьет и матерится» рассказывает о семье телережиссера. Характерные словечки встречаются в описании быта сельчан, представителей малых народностей, и, само собой, деятелей культуры. Говорят, такова правда жизни. Хотя лично я в жизни не слышу столько мата, сколько прозвучало с экрана фестиваля, а ведь профессия моя вроде бы не рафинированная.

Но слова, конечно, не главное. О чем содержание представленных картин и кто их герои? Вот чисто арифметический расклад по темам. Россия маргинальная (из словаря: «margo» — край, предел): будни бомжей, наркоманов, инвалидов, последствия Чернобыля, Беслана – 5 фильмов. Деятели искусства (что, в общем-то, тоже край, но противоположный) – 9 картин. Жизнь обычного, маленького человека – 8. Жизнь стариков – 9. История – 4 (из них 3 – Вторая мировая война, 1 – революция). О животных – 1 картина, о герое, погибшем – 1 картина. Не смотря на обилие участников-дебютантов, ни один фильм не посвящен молодым, и как будто в стране почти нет детей. «Россия» и Россия предстают в образе сморщенной старушки, прошедшей нелегкий путь, много страдавшей, но оставшейся душевной и кроткой. Которой, как в фильме «Счастье» из многообещающего цикла «Кому живется весело, вольготно на Руси», для счастья не хватает — «ну рубликов бы десять к пенсии добавили». Самое мрачное ощущение создают именно картины, посвященные обыденности, в которой герои месят неизбывную российскую грязь, строят воздушные замки и только мечтают о деле. Энергетический мейнстрим фестиваля – энергия затухания. Как сказал член жюри оператор из Санкт-Петербурга Сергей Юриздицкий: «У меня многие друзья живут за границей и тоскуют по России. Если бы они посмотрели 70 % фильмов фестиваля, ностальгия стала бы менее острой».

Понятно, что отношения между искусством и действительностью не прямые. Художники создают произведения, руководствуясь внутренним позывом. Но даже на самых независимых незримо, да воздействует «социальный заказ»; помимо собственной воли, в определении темы, в выборе формы сказывается воля общественная. Конкурсная программа формируется объективно, из того материала, который есть. Фестиваль, помимо представления отдельных картин, создает и общую картину, и в этом его ценность. Вряд ли случайно в многообразии жизни авторы доккино сегодня выбирают негатив.

Раскол на фактории Сым

Не замеченная фестивалем картина красноярца Владимира Васильева рассказывает о заброшенном енисейском местечке Сым. На территории больше Бельгии проживает лишь 150 человек. В их девственном, почти не тронутом цивилизацией обитании проступают многие черты современной жизни, а расколовшие жителей перевыборы местного главы карикатурно напоминают политические бои иного масштаба.

Когда фестиваль завершился, когда жюри смогло пообщаться со зрителями и журналистами (а на протяжении шести дней оно было скрыто от публики во имя сохранения объективности), вдруг четко проявился «раскол» (мирный, творческий) в восприятии происходящего на экране зрителями и критиками. Как верно заметил киновед Андрей Шемякин (именно он возглавлял отборочную комиссию), зрители напрямую реагируют на показанную реальность. Для профессионалов же важна – эстетика, кинематографическое мастерство. В документальном кино они оценивают, прежде всего, художественность. Они как будто и не заметили общего мрачного фона.

Жюри в этом году было самое что ни на есть высоко профессиональное. Прежде в него в качестве «свежей головы» вводили человека, для кино постороннего, но теперь состав жюри «расово» чист. Во главе – Одельша Агишев, кинодраматург, чьи картины «Нежность», «Влюбленные», «Юность гения» получили немало международных призов. В составе: кинооператор Сергей Юриздицкий, снявший пять фильмов вместе с Александром Сокуровым; режиссер Павел Медведев, призер «России» прошлого года, и недавно проснувшийся знаменитым Алексей Федорченко, единственный за всю историю кино уралец, получивший приз Венецианского фестиваля.

Члены жюри искали «главную» картину, ту, которая бы показала даже не завтрашний, а послезавтрашний день кино. Признались: не нашли. 2005 год не родил откровения. Сюжеты часто выглядели вторичными, герои – случайными. Многие фильмы страдали длиннотами, погибали в деталях, а некоторые просто напоминали расширенные репортажи и интервью (сказалось-таки «дурное» влияние телевидения на кинематограф). Не хватало сильного образа, мощного обобщения. Яркий, самодостаточный закадровый текст, которого так ждал ценитель слова Одельша Агишев, так и не прозвучал.

Общая оценка, конечно, не распространяется на все картины. Но если справедлива формулировка одного из организаторов, что фестиваль подобен диагностическому стенду, то нынешний определил общий пониженный тонус современного документального кино, как с содержательной, так и с формальной стороны.

 Мироносицы

Фестиваль «Россия» — конкурс, интрига сохранялась до конца. Неожиданным результатом стало то, что при разности восприятия любителей и профессионалов оценки их во многом сошлись, мнения примирились. Жюри декларировало независимость от эмоций, однако подсознательно совершило вполне эмоциональный выбор, за что ему спасибо. Абсолютно все награжденные картины – как раз те немногие, которые, даже рассказывая о грустном, дают надежду, указывают перспективу. Видимо, сегодня оптимистический взгляд становится непременной составляющей мастерства.

Гран-при получила картина Романа Ширмана «Опасно свободный человек» производства Украины. Единственная из представленных, которую от начала до конца можно было смотреть с улыбкой при всей серьезности темы. Фильм о Сергее Параджанове построен на иронии, на розыгрыше, он снят в мультяшной манере, когда сцены реальной жизни перемежаются рисунками и коллажами самого героя, в результате рассказ о трагической, в общем-то, личности и судьбе получился колористическим и отнюдь не печальным.

Лучшим полнометражным фильмом был признан «СССР-Россия-транзит» Андрея Титова. Приз остался в Екатеринбурге, продемонстрировав, что местная школа документального кино жива и бодра. Картина о трех уральцах: предпринимателе, фермере и чудике – ненавязчиво, как бы без воли автора, вырастает до образа современности. В который раз убеждаешься: ничто у нас не меняется. Но от этого почему-то не грустно: энергетика ленты отнюдь не депрессивна, негативного отношения нет, зато ощущается закадровая улыбка. Фильм композиционно строен и производит очень цельное впечатление.

Лучшей короткометражкой стала работа москвички Ольги Смаковой «Чернобыль-2». Символично, что эта и предыдущая ленты сделаны дебютантами, которые прежде могли рассчитывать разве что на специальный приз «За лучший дебют» (на сей раз его обладательницей стала московская студентка Марина Добровольская, отмеченная за добрую ленту о старушках, восстанавливающих разрушенную церковь, «Мироносицы»). Приз за операторское мастерство жюри отдало оператору армянской картины «Под открытым небом» Саргизу Харазяну. Этот же фильм собрал наибольшее количество зрительских симпатий: он рассказал о жизни людей, у которых нет дома, зато есть любовь. Спецприз жюри, о чем оно намекнуло заранее, посвятили драматургии. Им был отмечен мэтр документальной драматургии Лев Рошаль, написавший сценарий фильма «Все дети рождаются зрячими».

Призов у жюри всегда не хватает на всех, тут-то на помощь и приходят зрители. Фонд поддержки неигрового кино наградил картину «Счастье». Журнал «Кинопроцесс» и представительство президента отметили ленту, посвященную уральскому драматургу и режиссеру Николаю Коляде. Государственный архив кинофотодокументов поддержал фильм, построенный исключительно на исторической хронике времен революции – «Трагедия, которую мы не видели».

Зацепившись за последнее название, закончу, как и начала, в миноре. Трагедия: мы эти фильмы не увидим. Они вряд ли появятся на телевидении, не тот формат. Кинотеатры же или залы доккино – пока редкость. Мой некомплиментарный анализ представленных на фестиваль работ вызван не нелюбовью, а, наоборот, особым пристрастием к жанру, возможности которого огромны. Самый близкий к действительности вид искусства вынужден уходить в себя и этим спасаться, выживать.

Опубликовано в журнале «Эксперт-Урал»